Искушение вином
Крымских вин и негу, и усталость
Мне испить ещё хотя бы раз!
Чтоб оно в душе моей плескалось,
Вызывая трепет и экстаз.
Херес, Изабелла, Брют и Вермут…
Мне букет французских вин не мил!
Будь я князь Голицин, то, наверно,
Винный погребок себе купил.
В них есть всё! Солёный привкус моря,
Горечь трав и сладкий запах роз,
Дух востока, неба и предгорья,
Жар земли и отблеск алых гроз.
Нелегко бороться с вожделеньем -
Я сегодня в роли сомелье, Читать далее →
Мне испить ещё хотя бы раз!
Чтоб оно в душе моей плескалось,
Вызывая трепет и экстаз.
Херес, Изабелла, Брют и Вермут…
Мне букет французских вин не мил!
Будь я князь Голицин, то, наверно,
Винный погребок себе купил.
В них есть всё! Солёный привкус моря,
Горечь трав и сладкий запах роз,
Дух востока, неба и предгорья,
Жар земли и отблеск алых гроз.
Нелегко бороться с вожделеньем -
Я сегодня в роли сомелье, Читать далее →
Обет молчания, вторая часть
Первую часть можно прочесть тут - https://proza.ru/cgi-bin/login/page.pl
(вторая часть)
Шурке спалось тревожно…
Она то и дело скидывала с себя стёганое, в яркий лоскут, одеяло, бледными губами шептала невнятные слова, будто звала кого-то на помощь. Мокрая ситцевая рубашонка облепила худое её тельце, словно вторая кожа. Чёрный волос, густо пропитанный потом, перепутался, свился в тугие локоны.
- Ишь, как скрутило, сердешную, - услыхала Шурка знакомый голос. Читать далее →
(вторая часть)
Шурке спалось тревожно…
Она то и дело скидывала с себя стёганое, в яркий лоскут, одеяло, бледными губами шептала невнятные слова, будто звала кого-то на помощь. Мокрая ситцевая рубашонка облепила худое её тельце, словно вторая кожа. Чёрный волос, густо пропитанный потом, перепутался, свился в тугие локоны.
- Ишь, как скрутило, сердешную, - услыхала Шурка знакомый голос. Читать далее →
Друзья мои уходят налегке
Друзья мои уходят налегке,
С собою – только вечность и душа;
Так ветер, пробежавшись по реке,
Покой находит в дебрях камыша.
Друзья уходят… Блеск и нищета
Уйдут за ними вслед, в небытие…
Им ничего не нужно в тех местах,
Где ангелы с душой – наедине.
Мы все уйдём однажды в никуда,
В прихожей погасив неяркий свет,
Когда наступят в мире холода,
Когда рассыплет осень звон монет;
И белое безмолвие зимы
Нас зацелует допьяна и всласть… Читать далее →
С собою – только вечность и душа;
Так ветер, пробежавшись по реке,
Покой находит в дебрях камыша.
Друзья уходят… Блеск и нищета
Уйдут за ними вслед, в небытие…
Им ничего не нужно в тех местах,
Где ангелы с душой – наедине.
Мы все уйдём однажды в никуда,
В прихожей погасив неяркий свет,
Когда наступят в мире холода,
Когда рассыплет осень звон монет;
И белое безмолвие зимы
Нас зацелует допьяна и всласть… Читать далее →
Апельсиновое солнце
Хорошо нам вместе было!
Солнце ярче апельсина
Вкатывалось в дом,
Растекалось манной кашей
По тарелкам счастье наше,
Вилось над столом.
Это было в прошлый вторник?..
Если вдруг забыла – сорри! -
Ты поправь меня,
Обжигались, будто чаем,
Нашим счастьем, нашим маем,
Пеньем соловья…
Помнишь, как будильник скупо
Нам отсчитывал минуты
Непогожих дней?
Но всегда мы были вместе,
Как куплет с припевом – в песне,
Так-то - веселей!
Хорошо нам вместе было… Читать далее →
Солнце ярче апельсина
Вкатывалось в дом,
Растекалось манной кашей
По тарелкам счастье наше,
Вилось над столом.
Это было в прошлый вторник?..
Если вдруг забыла – сорри! -
Ты поправь меня,
Обжигались, будто чаем,
Нашим счастьем, нашим маем,
Пеньем соловья…
Помнишь, как будильник скупо
Нам отсчитывал минуты
Непогожих дней?
Но всегда мы были вместе,
Как куплет с припевом – в песне,
Так-то - веселей!
Хорошо нам вместе было… Читать далее →
Обет молчания
Лето в разгаре.
Створки окна, будто створки большой раковины, слегка приоткрыты. Пара мух, занесённая вместе с горячим воздухом в избу, надоедливо жужжит над Шуркиным ухом.
Прямо над её головой, на белёной известью стене – отрывной календарь. Шурка двигает тяжёлый табурет поближе к стене и, забравшись на истёртую до зеркального блеска поверхность, забирается на него с большой осторожностью. Упадёшь – несдобровать! Читать далее →
Створки окна, будто створки большой раковины, слегка приоткрыты. Пара мух, занесённая вместе с горячим воздухом в избу, надоедливо жужжит над Шуркиным ухом.
Прямо над её головой, на белёной известью стене – отрывной календарь. Шурка двигает тяжёлый табурет поближе к стене и, забравшись на истёртую до зеркального блеска поверхность, забирается на него с большой осторожностью. Упадёшь – несдобровать! Читать далее →
Дух леса
Дух Леса вёл неведомой тропой,
Манил туда, где глуше шаг и тише,
Где дрёма спит, и мрак стоит стеной,
И кто-то в спину чёрным смрадом дышит.
Он звал меня неведомо куда!
Там лунный свет молозивом сочится…
И ужас обуял меня тогда,
И я завыла раненой волчицей.
На этот зов, угрюмо хохоча,
Откликнулся лишь филин в ветках дуба,
И долго хохот в тишине звучал,
А в небе месяц щерился беззубо.
Я шла всё дальше… Леденящий страх
Меня душил, хватал и рвал за горло, Читать далее →
Манил туда, где глуше шаг и тише,
Где дрёма спит, и мрак стоит стеной,
И кто-то в спину чёрным смрадом дышит.
Он звал меня неведомо куда!
Там лунный свет молозивом сочится…
И ужас обуял меня тогда,
И я завыла раненой волчицей.
На этот зов, угрюмо хохоча,
Откликнулся лишь филин в ветках дуба,
И долго хохот в тишине звучал,
А в небе месяц щерился беззубо.
Я шла всё дальше… Леденящий страх
Меня душил, хватал и рвал за горло, Читать далее →
Любовь за сантим
Вчера мы с Долли
Всю ночь кутили,
Пили мартини
И танцевали под музыку «Квин»,
Я купил поцелуй у Долли
Всего за один сантим!
Знаю, у Долли
Есть рыжий колли
По кличке «Сплин»…
Я мог бы купить для неё лимузин,
И, может быть, целый мир,
Всего за один сантим!
Но Долли ложится
В мою кровать,
В жертву себя отдавая,
Ей на чувства мои наплевать!
Долли – она такая,
То рыдает, то снова смеётся:
- А-ха-ха! Любовь за сантим,
Запомни – не продаётся! Читать далее →
Всю ночь кутили,
Пили мартини
И танцевали под музыку «Квин»,
Я купил поцелуй у Долли
Всего за один сантим!
Знаю, у Долли
Есть рыжий колли
По кличке «Сплин»…
Я мог бы купить для неё лимузин,
И, может быть, целый мир,
Всего за один сантим!
Но Долли ложится
В мою кровать,
В жертву себя отдавая,
Ей на чувства мои наплевать!
Долли – она такая,
То рыдает, то снова смеётся:
- А-ха-ха! Любовь за сантим,
Запомни – не продаётся! Читать далее →
Птицы улетели
В дальнюю дорогу
Птицы собирались,
К небесам холодным
Льнули и ласкались.
В путь их провожала
Алая зарница,
Крылья обжигала
Улетавшим птицам.
Словно псы цепные
Налетали тучи,
И сулил им беды
Край лесов дремучих.
Их секло дождями,
Острыми, как спицы!
Их встречали в Риме,
В Праге или Ницце…
В стороне родимой
Рощи опустели,
Ничего такого –
Птицы улетели!
Вместо них, я знаю,
В опустевших гнёздах,
Под порывы ветра,
Ночь качает звёзды.
Птицы собирались,
К небесам холодным
Льнули и ласкались.
В путь их провожала
Алая зарница,
Крылья обжигала
Улетавшим птицам.
Словно псы цепные
Налетали тучи,
И сулил им беды
Край лесов дремучих.
Их секло дождями,
Острыми, как спицы!
Их встречали в Риме,
В Праге или Ницце…
В стороне родимой
Рощи опустели,
Ничего такого –
Птицы улетели!
Вместо них, я знаю,
В опустевших гнёздах,
Под порывы ветра,
Ночь качает звёзды.