Наших дней бумажные кораблики
Наших дней бумажные кораблики
По волнам реки-Судьбы бегут!
Верю я, что день большой и маленький
Мне на память где-то сберегут.
Я догнать кораблики пыталась,
Только в реку дважды – не войти,
А волна у ног моих ласкалась
И шептала тихо «отпусти!»
Небо расстилалось перед ними –
То, что отражается в реке…
Жалко, что кораблики уплыли
И пропали в дальнем-далеке.
Прошлый день исчез за дымкой где-то,
Канул, растворился навсегда…
Маленький кораблик из газеты Читать далее →

По волнам реки-Судьбы бегут!
Верю я, что день большой и маленький
Мне на память где-то сберегут.
Я догнать кораблики пыталась,
Только в реку дважды – не войти,
А волна у ног моих ласкалась
И шептала тихо «отпусти!»
Небо расстилалось перед ними –
То, что отражается в реке…
Жалко, что кораблики уплыли
И пропали в дальнем-далеке.
Прошлый день исчез за дымкой где-то,
Канул, растворился навсегда…
Маленький кораблик из газеты Читать далее →
Душа
Орбита души… Закоулки.
Тропы, пути, переплетья!
Её лабиринты гулки,
Планида её – Бессмертье.
Тайны полна сакральной…
Кто ты, душа? Откуда?
Слышится звон поминальный,
Ландышей белых – груды.
Стёрта навечно память,
Снова летит в неизвестность…
Вновь под Луной мытарить
Сорок седмиц и вечность!
Если б, с веками споря,
Душа рассказать умела
О том, что встречала Ноя,
О том, что знавала Еву.
Ты мне расскажи о доле,
Пока не нашла забвенье! Читать далее →

Тропы, пути, переплетья!
Её лабиринты гулки,
Планида её – Бессмертье.
Тайны полна сакральной…
Кто ты, душа? Откуда?
Слышится звон поминальный,
Ландышей белых – груды.
Стёрта навечно память,
Снова летит в неизвестность…
Вновь под Луной мытарить
Сорок седмиц и вечность!
Если б, с веками споря,
Душа рассказать умела
О том, что встречала Ноя,
О том, что знавала Еву.
Ты мне расскажи о доле,
Пока не нашла забвенье! Читать далее →
Стёклышко
Гусиное пёрышко легко скользит по поверхности новоиспечённого блина. Ноздреватый, пышущий жаром кругляш, источает неповторимый аромат: раскалённого чугуна сковороды, опары, раннего летнего утра.
Гусиное перышко летает от синей миски с пенистым топлёным маслом к тарелке с блинами, будто само по себе. Но Любка знает: волшебство бабушкиных рук умеет подчинить своей воле и пёрышко, и огонь примуса, и даже керосиновую лампу. Читать далее →

Гусиное перышко летает от синей миски с пенистым топлёным маслом к тарелке с блинами, будто само по себе. Но Любка знает: волшебство бабушкиных рук умеет подчинить своей воле и пёрышко, и огонь примуса, и даже керосиновую лампу. Читать далее →
Скерцо для сердца
А в кустах бересклета,
В изумруде теней,
Для услады поэта
Песни пел Соловей.
Соловьиное скерцо,
Напряжённо звеня,
Растревожило сердце,
Искушая меня.
И вмешаться не смели
В Соловьиную трель,
Ни черёмух метели,
Ни звенящий апрель.
Это просто награда,
Дар небес и огня:
Под шаги снегопада
Слышать песнь Соловья!
Это просто везенье:
Лишь проснётся заря,
Средь снегов и забвенья
Слушать трель Соловья…
Если зрячее сердце,
То сомнения нет: Читать далее →

В изумруде теней,
Для услады поэта
Песни пел Соловей.
Соловьиное скерцо,
Напряжённо звеня,
Растревожило сердце,
Искушая меня.
И вмешаться не смели
В Соловьиную трель,
Ни черёмух метели,
Ни звенящий апрель.
Это просто награда,
Дар небес и огня:
Под шаги снегопада
Слышать песнь Соловья!
Это просто везенье:
Лишь проснётся заря,
Средь снегов и забвенья
Слушать трель Соловья…
Если зрячее сердце,
То сомнения нет: Читать далее →
Заполошное бытиё
Заполошное бытиё!
Вздор кипит в кровеносных жилах -
Нелюбимым прощаем всё,
Что любимым простить не в силах!
И крутые нахмурив лбы,
Мы стоим на своём упорно,
Непреклонней с годами мы
Своенравнее мы, бесспорно.
Повернуть бы нам реки вспять,
И поверить, как в детстве, в чудо!
Здравомысленней нам бы стать,
Только разум найти откуда?
Мы седеем, а жизнь – как дым,
Вот и старость стоит предтечей…
К сожалению, мы состоим
Из абсурдов и про-тиво-речий.

Вздор кипит в кровеносных жилах -
Нелюбимым прощаем всё,
Что любимым простить не в силах!
И крутые нахмурив лбы,
Мы стоим на своём упорно,
Непреклонней с годами мы
Своенравнее мы, бесспорно.
Повернуть бы нам реки вспять,
И поверить, как в детстве, в чудо!
Здравомысленней нам бы стать,
Только разум найти откуда?
Мы седеем, а жизнь – как дым,
Вот и старость стоит предтечей…
К сожалению, мы состоим
Из абсурдов и про-тиво-речий.
Дух Леса
Дух Леса вёл неведомой тропой,
Манил туда, где глуше шаг и тише,
Где дрёма спит, и мрак стоит стеной,
И кто-то в спину чёрным смрадом дышит.
Он звал меня неведомо куда!
Там лунный свет молозивом сочится…
И ужас обуял меня тогда,
И я завыла раненой волчицей.
На этот зов, угрюмо хохоча,
Откликнулся лишь филин в ветках дуба,
И долго хохот в тишине звучал,
А в небе месяц щерился беззубо.
Я шла всё дальше… Леденящий страх
Меня душил, хватал и рвал за горло, Читать далее →

Манил туда, где глуше шаг и тише,
Где дрёма спит, и мрак стоит стеной,
И кто-то в спину чёрным смрадом дышит.
Он звал меня неведомо куда!
Там лунный свет молозивом сочится…
И ужас обуял меня тогда,
И я завыла раненой волчицей.
На этот зов, угрюмо хохоча,
Откликнулся лишь филин в ветках дуба,
И долго хохот в тишине звучал,
А в небе месяц щерился беззубо.
Я шла всё дальше… Леденящий страх
Меня душил, хватал и рвал за горло, Читать далее →
К читателю
А руки тянутся к огню,
Когда зима глядит сурово,
И холод алчущий собачий
В моём бесчинствует краю…
За всё тебя благодарю
Мой друг,
Мой преданный
Читатель!
Ты где-то рядом,
Позови!
Приду в любое время дня и ночи…
Тебе, мой верный визави,
От буквы - до последней строчки,
Я в них, безумная, горю!
За всё тебя благодарю
Мой друг,
Мой страждущий читатель!
Твоё дыханье - чутким эхом,
Его в стихах благословлю,
Пусть будет так,
И не иначе… Читать далее →

Когда зима глядит сурово,
И холод алчущий собачий
В моём бесчинствует краю…
За всё тебя благодарю
Мой друг,
Мой преданный
Читатель!
Ты где-то рядом,
Позови!
Приду в любое время дня и ночи…
Тебе, мой верный визави,
От буквы - до последней строчки,
Я в них, безумная, горю!
За всё тебя благодарю
Мой друг,
Мой страждущий читатель!
Твоё дыханье - чутким эхом,
Его в стихах благословлю,
Пусть будет так,
И не иначе… Читать далее →
Мишанина тропа
Мишаню недолюбливают всей улицей, от перекрёстка, где стоит ржавая колонка, до проулка, где электрический столб цепляется за собственные провода, готовый вот-вот упасть. А если не любит вся улица, то разве это не показатель Мишаниной ущербности?
У Мишани – тщедушное тело, жидкий волос на голове, напоминающей перевёрнутую вверх тормашками луковицу, сверху – широко, а к шее – узко.
Взгляд у Мишани быстрый, глянет – будто ощупает с головы до ног. Читать далее →

У Мишани – тщедушное тело, жидкий волос на голове, напоминающей перевёрнутую вверх тормашками луковицу, сверху – широко, а к шее – узко.
Взгляд у Мишани быстрый, глянет – будто ощупает с головы до ног. Читать далее →
Солнце на дне стакана
Солнце
на дне стакана
цедрой лимонной
светится
это всего лишь
начало
это всего лишь
лестница
к горизонту приставь
немного накрень
там
новый день
раз
планета
два планета
на одной
зима
на другой
лето
не смотри вниз
и не
сорвись!
звёзд золотые чаинки
завели хоровод
вот пирога половинки
одна Ему
другая тебе
или
наоборот
на донце стакана
солнце
Он тебе улыбается
нет
смеётся!
спрашивает: Читать далее →

на дне стакана
цедрой лимонной
светится
это всего лишь
начало
это всего лишь
лестница
к горизонту приставь
немного накрень
там
новый день
раз
планета
два планета
на одной
зима
на другой
лето
не смотри вниз
и не
сорвись!
звёзд золотые чаинки
завели хоровод
вот пирога половинки
одна Ему
другая тебе
или
наоборот
на донце стакана
солнце
Он тебе улыбается
нет
смеётся!
спрашивает: Читать далее →
Спокойной ночи!
Если бы все бессонные ночи, будто плёнку киноленты, можно было склеить в одну, то получился бы неплохой фильм с одним главным персонажем. И этим главным персонажем стал бы, конечно, ты!
Помнишь, как много лет назад резался первый твой зуб, и ты не мог уснуть до самого утра? Распухшая десна пульсировала от боли, заставляя тебя кричать так, что тонкая кожа темечка вибрировала и откликалась на боль, точно кожа барабана – на удары барабанной палочки… Читать далее →

Помнишь, как много лет назад резался первый твой зуб, и ты не мог уснуть до самого утра? Распухшая десна пульсировала от боли, заставляя тебя кричать так, что тонкая кожа темечка вибрировала и откликалась на боль, точно кожа барабана – на удары барабанной палочки… Читать далее →